Ротмистр лениво откинулся на диванчике и начал брезгливо рассматривать своего соседа по купе. Тот был из иудеев, постоянно суетился и что-то перебирал в своем потертом чемоданчике. Одет он был в грязноватый лапсердак, и вид имел отталкивающий.
“Вот такие и продали Россию германцам да австриякам”, - подумал ротмистр.
Сосед, заметив интерес ротмистра, приветливо улыбнулся и представился:
- Гиркинд Игаль Шлемович, управляющий ломбардами господ Кохов.
“Вот ведь гнида”, - подумал ромтистр, но представился в ответ.
- Стрелков Игорь Иванович, ротмистр на службе Его Императорского Величества.
- Куда едете? - Тут же спросил Гиркинд.
- В Горловку, - сухо ответил Стрелков и демонстративно повернулся к окну.
- Вот ведь! – Воскликнул ростовщик. - А я как раз оттуда. – И понизив голос добавил. – Местечко я вам скажу, господин ротмистр, Б-гом забытое и опасное.
- А что такое? - насторожился Стрелков.
- Немецкие агенты повсюду, господин ротмистр. Взбаламутили местный народец. – Затараторил иудей. – А население там сами знаете какое: все сплошь хохлы. Их запутать-то легко. Они то за Россию, то прокламаций большевицких начитаются. – Иудей устало махнул рукой, а потом вдруг заговорщицки придвинулся через стол поближе к ротмистру и прошептал: - Содомитов там развелось много. Те - за Скоропадского.
“Чего он несет?” – подумал Стрелков.
- За какого Скоропадского? - Уточнил ротмистр.
- Известно за какого! За Павла Петровича! – Иудей опять начал тараторить, выпучив и без того полубезумные глаза. – А он-то достойнейший человек. Откуда ж ему-то знать, что через три года-то будет? Мова, самостийность всякая, ужас одним словом.
“Шпион этот Гиркинд”, - эта была единственная мысль в ошарашенном мозгу Игоря Ивановича.
- Какая “самостийность”? – Медленно спросил он иудея.
- Эх, господин ротмистр, - грустно вздохнул Гиркинд. – Даже говорить про это не хочется. Как вспомню Майдан, аж мурашки по всей поверхности моего тела приключаются… А что они с памятниками Ульянову делают, звери?! – Неожиданно громко взвизгнул ростовщик. – Ему-то все равно, он в эмиграции сейчас, в Цюрихе где-то кофий пьет, но памятники-то зачем сносить? Это же наше Будущее!
Гиркинд замолчал и начал остервенело чесать бороду. Но успокоиться никак не мог.
- Хотя, если подумать, террорист этот Ульянов, конечно, каторга по нему плачет. Но памятники-то тут при чем? Вот чего я принять не могу, господин ротмистр.
“Он сумасшедший”, - догадался Стрелков. – “Не надо бы с ним разговаривать. А надо попросить другое купе”.
В купе, тем временем зашел халдей. Деловито поставив чай перед обоими пассажирами, он встал и начал со скучающим видом смотреть в окно.
Ротмистр нашел глазами бейджик халдея, на котором была красиво выгравирована фамилия “Гиркин”.
“Монету ждет”, - смекнул ротмистр и полез за мелочью. – “Гиркин какой-то. Сколько ж вас развелось…”
Александръ Блогъ. "Загадочный случай, приключившийся летомъ 1915 года от Рождества Христова с ротмистромъ Игоремъ Ивановичемъ Стрелковымъ и записанный с его словъ." (фрагментъ)
Journal information